Ненависть Дейдары.
«Ненависть» - красивое слово. Почти такое же красивое, как взрыв. Такое же яркое, быстрое, запоминающееся, готовое в любой момент разорваться изнутри, словно проглоченная бомба.
Дейдаре нравится ненавидеть. Только он считает, что ненавидеть тоже надо обязательно что-то красивое. Иначе эта ненависть будет не более чем пустой тратой времени и чувств.
Дейдара думает, что Итачи красивый. Сасори-данна тоже красивый, но он слишком пустой и холодный изнутри. А Итачи – нет. Итачи внутри похож на взрыв: яркий, ослепительный, яростный. И Дейдара очень-очень хочет вырвать с корнем, выпустить на волю этот взрыв, разбить так раздражающую его маску холодного спокойствия, что сковала чужое лицо. Хочет, почти мечтает превратить совершенного Учиху Итачи в вихрь сверкающих осколков.
Потому что это будет красиво. Дейдара уверен.
Дейдара ненавидит Итачи. От всей души. Нет, не потому, что его дико бесят заносчивость этого самодовольного ублюдка, и его проклятая гениальность, и его не менее проклятый геном… это все мелочи. Дейдара ненавидит Итачи просто потому, что ему нравится ненавидеть. Просто потому, что Учиха Итачи – достойный объект для ненависти.
Дейдара очень хорошо помнит свою первую встречу с Итачи. Встречу, фактически послужившую катализатором для всего будущего самого Дейдары, встречу, определившую его дальнейшую судьбу.
А еще он очень хорошо помнит тот момент, когда первый раз в полной мере продемонстрировал свою ненависть.
- Тлько бы успеть… - повторял про себя Дейдара. Жаль, что его творение не может лететь быстрее.  Он чувствовал угрозу для своего объекта ненависти. Ему грозила опасность.  Шаринган сейчас слаб, да и боевого настроения у него точно нет. Одним словом, надо торопится…

,,. А вот это уже хамство…
-Да как ты…
Изящная тонкая рука проеградила Кисаме дорогу. Коли ни это, нарвалась бы эта хамка на праочку рубящих ударов…
Итачи бесстрасно рассматривал делегацию, прибывшую по случаю « возвращения беглого шиноби» и « убийцы собственного калана».
* Так, Наруто-кун. Неприятный сюрприз… быть может в дргих обстоятельствах, он и смог бы его захватить, но теперь, когда его шаринган еще не восстановился...*
* Цунаде. Уже пятый хокаге? Наверное канцелярская ошибка. Тоже далеко не самый слабый противник.*
*Девчонка с розовыми волосами… как же ее зовут?* мысль ускользала от него, как вода сквозь пальцы. Иногда память его подводила , и это немного раздражало.
Итого трое. М-да. Не самый лучший расклад сил. И явно не в их пользу..
-Чтомы будем делать с ними, Итачи-сан?
Цунаде не дала ему ответить:
-можешь не трудится, Итачи! Мы арестуем вас сдесь, и сейчас!
- Мечты пиявки…-издевателски вздохнул Кисаме. –Ну ладно,потом не жалуйтесь…

*Дейдара тогда возвращался с задания, расставшись с Сасори где-то по дороге к очередному Логову Акацки, и внезапно столкнулся на входе с Итачи. Столкнулся в буквальном смысле. Резко вскинул голову, кипя от ненависти и дикого раздражения – только чтобы увидеть бесстрастное холодное лицо и такой же бесстрастный взгляд.
Дейдара стиснул зубы, чувствуя, что голова кружится от напряжения, что мысли заволакивает вязким туманом – а потом неожиданно для самого себя резко качнулся вперед и влепил Итачи поцелуй, как пощечину.
В голове зазвенела блаженная торжествующая пустота. А бесстрастная маска Учихи вдруг дала трещину, он отшатнулся в сторону, и на его красивом холодном лице было написано отвращение… и что-то еще.
Дейдара медленно вытер губы тыльной стороной ладони, потом издевательски рассмеялся:
- Ну надо же, оказывается, наш великий гений из клана Учиха совсем не умеет целоваться!
И спокойно прошел мимо, уверенный, что удара в спину не последует.
Той ночью Итачи пришел к нему сам.
… Пустыня никак не хотела кончатся…
- Ты идиот, Итачи! Сакура!- Бросила взгляд на девушу. –Наруто! Он поправил бандану.
-Схватить их!
Итачи вздохнул и почему-то устремил взгляд на небо, туда, где еще совсем недавно лил дождь. Странно. Когда они только прибыли, его еще не было. Тучи собрались и начали сгущатся только через час, после того, как мы сюда прибыли…
— Вытащи меня отсюда!!!
…И Итачи вытащил.
Вцепился стальной хваткой и тянетвверх, сквозь плотно-зелёную толщу воды.
Я захлёбываюсь солнечным светом, зеленью деревьев, криками птиц, воздухом, внезапно хлынувшим в лёгкие, — так же, как секунду назад захлёбывался солёной водой.
Ты вытаскиваешь меня на берег, усаживаешь и ждёшь, пока я откашляюсь. Меня пару раз выворачивает всей этой водой, которой я наглотался, но, в конце концов, он снова может дышать и поднимает на него глаза.
Он смотрит на Саске испуганно и сердито, и это до странного непохоже на его утреннее безразличие. Да он вообще сам на себя не похож: худые плечи подрагивают, мокрые волосы облепили лицо, глаза чуть расширены от пережитого ужаса; он впервые не кажется старше своего возраста, а сейчас ему лет двенадцать, наверное.
— Саске! — начинает холодно, строго, — так всегда выговаривает нам отец, — но  он сжимается в комок, чувствуя подступающие к глазам слёзы. И   не выдерживает, прижимает к себе, шепчет в ухо почти нежно: — Какого чёрта ты полез в озеро, глупый?
Саске утыкается носом ему в шею и ловит языком стекающие с намокшей чёлки капли; ему щекотно, он смеётся, но потом вспоминает, что негоже так попустительствовать младшему брату, только что нарушившему строжайший запрет отца, и отстраняется, качая головой.
— Если родители узнают, влетит нам обоим; и тебе, и мне — за то, что не усмотрел.
он вздохнул и стягивает с брат мокрую одежду, потом вытирает единственной имеющейся у нас сухой вещью: своей футболкой, которую он предусмотрительно скинул, прежде чем броситься в озеро. Саске пытается
протестовать, но Итачи
встряхивает его за плечи и серьёзно смотрит в глаза.
— Прекрати, Саске. Ещё не хватало, чтобы ты простудился.
— А…ты?
— Со мной всё будет в порядке, — он снимает  мокрые штаны, отжимает их и снова натягивает
— Со мной тоже! — горячо возражает Саске, но Итачи только
улыбается и подхватывает его на руки. Младший брат смирился
со своей участью; по-хорошему надо бы вырваться, пойти самому, но в его
объятиях так тепло, так спокойно, что совершенно не хочется доказывать свою самостоятельность в данный момент.
— Почему ты всегда сильнее? — ворчит Саске
, удобнее устраиваясь у  Итачи
на руках.
Он усмехается  и небольно щёлкает Саске по лбу.
— Ну, потому, что я, например, не пытаюсь продемонстрировать своё умение скользить по воде, не будучи сам в нём уверенным.
Они шли через лес в сторону дома, лёгкий ветер развевает его подсохшие волосы, и Саске
начинает дурманить их аромат, смешавшийся с запахом хвои и нагревшейся за день листвы. Последние дни уходящего лета.
Ему  чего-то хочется плакать, и он
не сопротивляется   этому желанию: начинает   всхлипывать и мелко подрагивать, утыкаясь  в грудь Итачи.
Он останавливаешься и смотрит на брата полуудивлённо-полуобеспокоенно:
— Что случилось?
Его рыдания усиливаются.
— Не уходи… — бормочет он,шмыгая носом.
— Ну Саске, —  Итачи осадливо поморщился. — Мы же уже говорили об этом. Я не могу не идти сегодня на миссию.
Он   отчаянно затряс головой.
— Нет! Вообще…
Итачи  на  секунду прикрывает  глаза.
— Не понимаю, о чём ты.Саске
и сам не очень-то понимал, но его пугала едва заметная перемена в  голосе Итачи.
Не то чтобы он стал холодным или жёстким, просто — каким-то неестественным, слишком ровным; так произносят слова хорошо заученной роли.